– Галина Юрьевна, здравствуйте! В 2020 году безработица была 2,2%. Сейчас 0, 27%. Что происходит?
– На протяжении последних 10 лет уровень безработицы в республике ниже 1%, и сейчас он достиг минимального значения за весь этот период. Только во время пандемии уровень безработицы поднялся до уровня 2,2%. И тогда мы опасались, что ситуация будет ухудшаться.
– Очень опасались, я вам скажу. А что было предпринято? Благодаря чему у нас не произошло этого коллапса с безработицей?
– Были приняты предупредительные меры со стороны руководства страны и нашей республики, меры поддержки оказывались и самим предприятиям, и гражданам. По сравнению с другими субъектами РФ этот вопрос держался очень жестко на контроле Минэкономики и Минтруда республики. В еженедельном режиме они встречались и убеждали предприятия не высвобождать персонал.
– Но они так все законтролировали, судя по вашим словам, что теперь даже работать некому, негде взять кадры.
– Немного не так. На тот момент поддержка и контроль были оправданы. Как только ситуация начала выравниваться, а это произошло задолго до окончания пандемии – контроль был ослаблен. Сейчас нет необходимости в искусственном удержании работодателей от высвобождения персонала. Помощь должна быть направлена на привлечение персонала на наши предприятия.
– А по России в целом такая же ситуация?
– Да, сейчас в России в целом низкий уровень безработицы. Проблемы с нехваткой персонала в республике ощущаем с 2006 года, с момента запуска особой экономической зоны «Алабуга». Особо остро нуждались в кадрах предприятия Закамья. Сейчас это повсеместная проблема. Почему это происходит? Потому что активно начинают развиваться различные сферы. Мы видим, как растет IT-сфера, онлайн-торговля, в том числе на маркетплейсах. Если в прошлом году этим занималась 1 тысяча человек по республике, то сейчас это свыше 10 тысяч человек. Кроме того, выросла доля тех, кто работает в сфере оборонно-промышленного комплекса, обеспечивающего необходимым зону СВО. Зарплата в этой сфере тоже существенно выросла.
– Галина Юрьевна, наша промышленность и экономика развивается такими быстрыми темпами, что превосходит демографические показатели? Но был повышен пенсионный возраст. И, казалось бы, должен был быть большой приток на рынок труда компетентных, взрослых людей.
– Этот приток оказался не таким существенным. В целом по России с момента повышения пенсионного возраста число трудоспособного населения увеличилось на 1,7 млн человек. По республике, по моему мнению, это не больше 10 тысяч человек. Так что это не перекрыло существующую потребность. И еще, когда мы проводили исследование по Закамью, в котором приняли участие более 100 предприятий, выяснилось, что среди производственных предприятий, порядка 50% организаций имеют в штате около 60% рабочих возраста 50 +. Это говорит о том, что даже если мы продлим пенсионный возраст, то выбытие все равно будет быстрым. А молодежь работать на производстве не стремится.
– А почему молодежь не идет?
– Это новое поколение, поколение Z, рожденные после 2000-х годов. Эти ребята в большинстве своем не любят физический труд. Их нельзя удерживать с помощью старых мер, авторитарного режима и старых форм стимулирования. Молодежь идет работать в IT, услуги, в том числе туда, где есть гибридный или удаленный формат работы.
– А зачем им утруждать себя поиском работы, идти на промышленные предприятия, когда они и так нарасхват?
– Совершенно верно. Пенсионеры высвобождаются, а приток молодежи незначительный. В республике проводили опрос среди учеников 8 классов, только 15% из них готовы идти в перспективе на заводы, на производство. Это хорошие показатели, но с учетом того, как мало у нас школьников, их количество не покроет ту потребность, которая есть.
– А как быть? Что делать?
– Предприятия всеми силами стараются привлекать молодежь и проводить профориентационную работу среди детей. Идут в первые, вторые, третьи классы рассказывать, как здорово работать на их предприятиях. Есть федеральная программа «Больше, чем работа», стартует проект «Промышленный туризм для учащихся». Кроме работы с молодежью, предприятия привлекают осужденных, мам в декрете, мигрантов из стран ближнего зарубежья. Если говорить про статистику, то по мигрантам мы вышли на предпандемийный уровень. В 2023 году в республике пребывают порядка 300 тысяч мигрантов.
– А помощи мигрантов нам хватит? Они смогут нас спасти?
– Они нас не спасут. Мигранты сейчас прекрасно понимают, как обстоят дела в России, насколько низкий уровень безработицы. Они стали такими же избирательными, как и наши соотечественники. Для них нужно, чтобы был хороший компенсационный пакет и прямо сейчас. Они получают дотации на питание, проживание, прохождение бесплатного для них медосмотра и проезда до места работы. Стали более избирательными по условиям проживания. И их выбор шире, они выбирают работодателей по всей России. Если им не понравится в Татарстане, они уедут работать в Сыктывкар, Тюмень, Краснодар.
– Я думаю, что жители Татарстана тоже могут легко поехать в любой другой регион, как и жители других регионов приехать в Татарстан. Долгое время проблемой ресурсов в нашей стране называли именно трудовую мобильность. Но сейчас с этим стало проще. Мне кажется, что очень легко люди переезжают в другой регион, если там лучше зарплата и условия.
– Давайте поговорим про внутреннюю трудовую миграцию. Если мы говорим про республику, то нам неоткуда брать этих людей. У нас по всем муниципальным образованиям очень низкий уровень безработицы. То есть мы не сможем привезти людей, например, из какого-то другого района. Там тоже нехватка персонала. Конечно, мы можем просто схантить их, но тогда есть вероятность, что оголим сельское хозяйство. Это тоже плохая история.
– Глава Минсельхоза РФ заявил, что в сфере сельского хозяйства не хватает 200 тысяч человек. Они тоже не знают, откуда взять этих людей.
– Совершенно верно. У нас примерно такая же ситуация. С чем она связана? Наше сельское хозяйство начинает развиваться семимильными шагами. Это значит, что через пару-тройку лет мы также остро ощутим нехватку персонала уже на земле, в сельском хозяйстве.
– Я не понимаю, а это катастрофа?
– Норма по уровню безработицы – от 4 до 6%. Если уровень безработицы находится в пределах от 2 до 4%, это говорит о росте экономики. Если он становится ниже 2%, это значит, что мы не успеваем за ростом экономики.
– Может быть, тогда решение вопроса, замедление роста экономики?
– Это не очень хорошо. У нас развиваются новые направления, новые отрасли, старые отрасли тоже не стоят на месте. Повышение производительности труда и высвобождение работников происходит не так быстро, как нам хотелось бы. Получается, мы все равно остаемся в дефиците.
– Когда подняли пенсионный возраст, специалисты все время обсуждали, как устроить этих людей, как обеспечить их гарантиями, вводили различные курсы профориентации. А сейчас никому не нужно ни профориентироваться, ни поднимать свою квалификацию, потому что конкуренции на рынке труда все равно нет. Для молодежи, мне кажется, это вообще большая проблема, потому что им не к чему стремиться. Они и так всем нужны.
– На самом деле мы все равно продолжаем заниматься переподготовкой специалистов, если меняется их сфера деятельности. Тем более, переобучаем сотрудников предпенсионного или пенсионного возраста через Министерство труда. Молодежь учится новому с удовольствием. И переподготовка остается важной как для предприятий, так и для работников.
– Не потеряем ли мы квалификацию специалистов, которые раньше стремились получать новые профессиональные навыки, а теперь вроде как в этом и смысла нет?
– Кризис 2008 года был обусловлен чем? Одной из причин было то, что рост заработной платы превышал рост производительности труда в 2,5 раза. Сотрудники начали получать столько, сколько они не стоили на рынке. Сейчас происходит то же самое.
– В Национальном Банке тоже заявляют, что одна из проблем инфляции. в том, что зарплаты растут быстрее чем квалификация.
– Я вам еще одну страшную историю расскажу. В других субъектах из-за этого персонал становится вообще слабоуправляем. Сотрудники не только буквально диктуют свои условия, но и отказываются выполнять работу, аргументируя это тем, что очереди на их места все равно нет.
– Я смотрю за тем, как регионы сейчас борются друг с другом за привлечение трудовой силы. Этим занимают все. Я подозреваю, что предприятия нашего региона делают то же самое в соседних. К чему это все приведет?
– К тому, что было в 2008 году. Будут большие зарплаты, не соответствующие уровню квалификации специалиста. Это не очень хорошо, повторюсь. Что будет дальше? Рынок начнет обваливаться, и этот лже-специалист останется с этими компетенциями у разбитого корыта. Я помню руководителей, которые не соответствовали уровню дохода, который они получали, и потом ждали по полгода-год, когда же, как манна небесная, прилетит такой же работодатель, который будет готов их взять на прежнюю зарплату. А этого не происходило. Сейчас может случиться то же самое. Мы перегреем уровень рынка заработных плат, сотрудники начнут получать больше, но это съест финансовую подушку самих предприятий. Руководство не будет вкладываться в модернизацию, в смену оборудования, в технологию.
– То есть всю прибыль они направляют на заработные платы?
– Большую часть. Рано или поздно эта финансовая подушка просто иссякнет, и предприятия обанкротятся. Я надеюсь, что такого итога не будет, потому что мы этот урок уже получили. Как мы смогли предупредить ситуацию на рынке труда, связанную с пандемией, СВО и санкциями, так и здесь можно предупредить. Пока мы наращиваем производительность, нужно найти дополнительные ресурсы, которые нам помогут заполнить все вакантные места и выйти на тот уровень объема производства, который запланирован.
– С одной стороны, мы говорим о росте зарплат, но, с другой стороны, если посмотреть средние зарплаты, которые предлагают на рынке, то это, как правило, 30-40 тысяч рублей.
– Средний уровень зарплаты по региону выше 50 тысяч рублей. На сегодняшний день найти даже низкоквалифицированного специалиста на 35 тысяч становится нереальной историей.
– Гипотетически мы можем перекрыть с помощью мигрантов нехватку специалистов в сферах строительства, сельского хозяйства, коммунальных услуг. Но ведь есть еще и нехватка квалифицированных специалистов, например, учителей, врачей. Какой выход из этой ситуации? Сколько нам необходимо переждать?
– Понятно, что позиции младшего медицинского персонала или воспитателей детских садов вряд ли мы будем перекрывать с помощью мигрантов. Хотя, если это будут квалифицированные представители стран ближнего зарубежья, с хорошим знанием русского языка и сознанием культуры, это тоже возможно.
– Врачей и учителей как будем перекрывать?
– Врачей и учителей только через профориентационную работу, увеличение количества мест в средних профессиональных образовательных учреждениях, тех, которые готовят медицинский персонал, воспитателей детских садов, учителей начальных классов. Во-вторых, надо посмотреть, сколько учителей ушли и не работают сейчас по специальности. Может быть, есть желающие вернуться, они не знают, насколько изменились условия в школе.
– Зарплаты не сильно там, кстати, изменились.
– Зарплаты там очень сильно изменились за последние 7 лет. Мы можем посмотреть на тех, кто ушел до повышения зарплатной платы, и показать, на каких условиях они могли бы работать сейчас.
– Так уже в школах работают люди, как вы сказали, предпенсионного возраста. Основная часть педагогов – от 50 лет и старше. Молодежь не очень активно идет даже туда, где точно нет никакого физического труда.
– Есть различные программы. Например, и учителям, и врачам выплачивается один миллион рублей, если ты приезжаешь работать в деревню. По учителям до недавнего времени была программа, когда молодые люди, не имеющие педагогического образования, желающие прийти работать в школу, могли получить дополнительное образование, воспользоваться мерами поддержки и работать в школе. Но и этих мер будет недостаточно.
– Галина Юрьевна, по каким специальностям сейчас предлагают самую хорошую зарплату?
– IT-специалисты наиболее востребованы и высокооплачиваемы. Также высокий уровень зарплат у специалистов по работе с нейросетями, нефтяников, специалистов в авиации.
– Какая перспектива у рынка труда в ближайшие 4-5 лет?
– Мы научимся принимать системные решения и комплексные меры. У нас в стратегии республики до 2030 года написано: «Татарстан – магнит для лучших». Мы сделаем все возможное, чтобы самые лучшие квалифицированные специалисты работали здесь, чтобы наши предприятия были обеспечены рабочими. Но для этого нам нужны иные условия труда, в том числе на самих предприятиях, отношение к работникам и, конечно, развитие инфраструктуры. Зарплата также должна находиться в рынке.
– Так и что будет? Я прихожу в поликлинику сегодня, там нет одного узкого специалиста, другого узкого специалиста. Я прихожу в школу, классы переполнены. И не потому, что мало школ, а потому, что не хватает преподавателей. Я прихожу в магазин, не работает часть касс, потому что нет кассиров. Что дальше?
– Давайте посмотрим на систему здравоохранения. По Москве нет такой принципиальной нехватки младшего и среднего медицинского персонала. Там и зарплаты, и условия другие, и отношение к пациентам иное. И то же самое будет ожидать нас здесь. Сейчас Министерство здравоохранения нашло временное решение, когда нехватка узких специалистов перекрывается курирующим лечебным учреждением, специалистов просто перенаправляют в другие ЛПУ. Но это все равно связано с подготовкой. Мы будем более тщательно подходить к формированию контрольных цифр приема. Сейчас мы можем влиять на то, чтобы те, кто у нас выпускается из учреждений СПО, приходили на наши предприятия, но мы не могли рассчитывать на выпускников высших учебных заведений. Сейчас ситуация меняется на уровне Российской Федерации, и мы сможем получать выпускников высших учебных заведений по заявленным контрольным цифрам приема.
– То есть, если я вас правильно понял, сейчас идет развитие экономики, а в ближайшее время, количество должно перейти в качество, и она должна трансформироваться и развиваться инфраструктурно?
– В том числе, для того чтобы у нас была синхронизация развития экономики и обеспечения трудовыми ресурсами.
– И без мигрантов мы не обойдемся?
– Без мигрантов, без осужденных, без надомников, без тех, кто работает на удаленке, без школьников, без студентов и других категорий граждан, которых можем воввлечь в экономику. Это, правда, так. Но все однозначно будет хорошо!
– Спасибо большое Вам за интервью!
– Спасибо!
Подписывайтесь на наши Telegram-канал, YouTube-канал, группы в VK и Одноклассниках и следите за актуальными новостями.
Если вы стали очевидцем интересного события, сообщите об этом нашим журналистам: info@tatarstan24.tv или +7 900 321 77 22.
