- Вечер, наверное, добрый, но тема нашего разговора не совсем добрая, потому что мы будем обсуждать эхо трагедий, которые произошли в Казани и совсем недавно в Перми. После этих жесточайших убийств в интернете много обсуждали молодых преступников, только-только окончивших школу. Было много и мнений психологов. Как бы вы описали психологический портрет этих людей?
- Даже если у убийц и были диагнозы, то помимо этого они могли быть изгоями. В детском саду если ребенок не такой какой-то, отстает в чём-то, его уже не любят, выступать не зовут. Он в уголок садится, часто один играет. В детском саду иногда дети еще с ним играют, а потом он приходит в начальную школу, и тут вдруг ни с того ни с сего получается, что он неуспешный ученик. Он либо плохо пишет, либо плохо читает.
Еще есть синдром СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперреактивности. Такие дети вообще не удобные. В школе все-таки привыкли, что должна быть дисциплина, поэтому порой учителя даже не хотят такими детьми заниматься, и начинается травля ребенка. Я знаю из историй близких людей, что родители даже создавали страничку, где сливали негатив на этого ребенка: «Давайте его выгоним из класса», «Он нашим детям мешает», «Он дерется». Если ребенка травить постоянно, он же будет отвечать агрессией.
- То есть все корни уходят в невнимание с детства?
- Да, с детства можно заметить, что с ребенком происходит что-то не то.
- И казанский убийца, и пермский были нормальными, послушными и учились более-менее прилично. Нельзя сказать, что они были забитые.
- Они все нормальные. В школах травят незаметно. У нас дети были после буллинга, над которыми и по пять, и по шесть лет издеваются. Они учатся неплохо вроде бы, но постоянно идут в школу со страхом, что над ним посмеются, что их унизят.
В мое время над детьми в школах тоже смеялись, их тоже обзывали, но дома они отдыхали. А у нас здесь что происходит? Ребенок сутками находится под общим наблюдением. Одноклассники пишут о нем в интернете и не всегда правдивые вещи, и это у ребенка накапливается. Если бы таких детей, которые испытывают в школе дискомфорт, психологи и учителя заметили и сказали: «Нет буллингу в нашей школе!», а не просто провели урок и сделали замечание, покричали на кого-то, тогда можно было бы что-то изменить.
Порой родители таких детей говорят им: «Я в детстве сам с проблемами разбирался. Иди в карате, иди еще куда-то». Но агрессия порождает агрессию: «Я пойду, наберусь силы в боксе и отомщу». Этого делать не нужно.
Есть дети, у которых действительно врожденная агрессия. Чем больше они находятся в агрессивной среде, тем больше проявляют эту агрессию. И когда ребят спрашиваешь в школе, работая с буллингом: «А почему вы не заступились за этого ребенка?», они говорят: «Если я за него буду заступаться, то меня будут наказывать тоже так же». Одна девочка, над которой издевались пять лет, говорила: «Я мечтала, чтобы пришла новенькая, и всю агрессию они перекинули бы на нее». Есть такой совет – перейдите в другую школу, если проблем в ребенке нет. И действительно, девочка окончила другую школу успешно. Сейчас у нее свои персональные выставки. Она успокоилась и все преодолела, но последствия сказались на ней. Однако она не собрала все зло в кучу. Злопамятность говорит о каком-то диагнозе. А диагноз может ставить только доктор, но не психологи - мы можем только предполагать.
Ребенка надо показать врачу, проконсультироваться. Но еще нужно смотреть на происходящее в семье. Если, например, взять историю со стрельбой в Керчи, то там родители развелись. Родители думают, что развод для ребенка – это мелочь, но на самом деле ребенок переживает.
Когда родители что-то выясняют между собой, я советую посмотреть фильм «Нелюбовь» Звягинцева. Тогда вы увидите, что делаете со своим ребенком, когда он и в школе не у дел, и дома он никому не нужен. Чаще всего такие дети испытывают одиночество. А человек не должен быть одинок.
Мы говорим: «Аутичный ребенок, он не хочет общаться». Может, он и хотел общаться, но у него не сложилось.
- И казанский, и пермский стрелки оставили сообщения, сквозь которые сквозит ненависть. То же в той видеозаписи, которая попала в сеть, где Галявиев во время допроса лежит привязанный. Как может у молодого человека скопиться столько ненависти, что он возьмет оружие и пойдет убивать?
- Не все дети, над которыми смеются, издеваются, пойдут убивать. Но нужно получить очень сильную душевную рану, если у человека без диагноза появляется мысль: «Я хочу отомстить!».
Основной вид деятельности подростков – общение, но наши дети не умеют общаться. Они сидят в интернете, где информация о «колумбайн», фильмы про это. Дети смотрят и видят там, как там из убийц делают героев. Авторы хотят показать, что это другие довели человека до такого отчаянного состояния, и тогда он, зная, что погибнет, хочет наказать своих обидчиков.
Если обижать детей, имеющих психологические проблемы, они будут долго это помнить. Не попади они в такую неприглядную обстановку, они бы сильно не проявляли себя.
Я однажды разговаривала с мамой, чью дочь несколько раз изнасиловали девятиклассники. Она поняла, что не найдет управы и сказала: «Вы знаете, моей первой мыслью было прийти на выпускной вечер и взорвать школу». Понимаете, как больно? Единственный ребенок, который подавал надежды, учился хорошо, красавица, модель. Они были вынуждены уехать из Казани.
- У нас фильм «Ворошиловский стрелок» об этом.
- Да. Это событие было года три назад и осталось без огласки. Мама говорила: «Я боюсь этой системы. Я боюсь, что этим мальчикам все дозволено, а значит они будут продолжать издеваться над другими».
Мы можем довести в школе ученика, беззащитного, бедного, до такой степени ярости, но, может быть, это и диагноз.
- Диагноз может усугубляться?
- Тогда ребенок будет еще более злопамятным. Другой человек отпустит неприятную ситуацию, а он - нет.
- Пермский стрелок годами планировал нападение годами
- Тут может быть и болезнь. Просто мы, родители, не хотим, чтобы нашему ребенку ставили диагноз. Мы боимся этого. Поэтому все их провинности мы объясняем взрослением, характером, наследственностью. Нам страшно признать, что наш ребенок может отличаться от других не в лучшую сторону. Каждая мать хочет гордиться своим ребенком.
- На ежегодном педсовете президент Татарстана Рустам Минниханов сказал, в трагедии, произошедшей в казанской гимназии, есть вина родителей стрелка. Как вы считаете, насколько это действительно так?
- И вина родителей есть, и вина окружающей социальной среды есть. Буллинг сейчас процветает, у нас сейчас расслоение общества. Мама, которая берет в кредит 80 тысяч рублей на телефон ребенку, чтобы над ним не смеялись – это же ненормально. Зачем третьекласснику такой дорогой телефон? Чтобы быть таким, как все.
У нас жизненные ценности поменялись. У нас детей любят за что-то – за хорошие оценки, за успешные соревнования, выступления. У нас нет безусловной любви.
Бывает больной ребенок, но родители столько тепла ему дарят, что он не может быть агрессивным. Да, он больной, но он добрый. И я знаю, работая с детьми уже не первый год, какими они бывают добрыми. Это удивительно, когда восемнадцатилетний мальчик побегает, берет меня на руки и радуется, что учительница пришла. Он говорить не может, но родители его любят, и он окружающих людей любит. А если бы его обижали, он бы ожесточился. Этот ребенок лечился, окончил школу и сейчас работает на стройке, великолепно зарабатывая. В этом большая заслуга родителей.
Но иногда мы не видим своих детей, потому что много работаем. Мы лишили детей возможности общаться с нами.
Раньше дети гуляли на улице, катались с горок, общались, а потом приходили домой, отдохнув психологически. Сейчас им так уже нельзя, потому что мы водим их в разные кружки. Не успел родиться, уже бегает, бедный, на уроки английского или французского языков. И как страшно бывает, когда нам приводят пятилетних детей, которых на платных занятиях у логопеда к стулу скотчем привязали, потому что у них СДВГ. А они не могут сидеть, у них испуг. И мама помогала этому логопеду. Какой нервный срыв у ребенка!
Мы почему-то для детей ставим огромную планку, но ребенок не может перепрыгнуть ее.
- А как не ставить эту планку, если твоего ребенка в первый класс не возьмут, когда он не умеет читать, считать и писать? Дети уже должны быть готовыми к учебе в школе.
- Я всегда учителям говорю: «Если он умеет считать, писать и читать, зачем ему начальная школу? Пусть сразу в пятый класс идет». Где закон, в котором говорилось бы, что, ребенок в первом классе должен уметь читать и писать. А у нас основной вид дошкольной деятельности игровой, но детей лишаем его. Вы посмотрите на первоклассников – бедный ребенок с огромным букетом в полуобморочном состоянии на дрожащих ногах стоит. Это уже нелюбовь к школе. Что будет, если вы все в жизни будете делать через силу?
- Неужели учителя не видят, что кого-то из детей в классе унижают, оскорбляют?
- Они видят. Раньше они ругали детей: «Зачем вы издеваетесь над ним?», а сейчас нет этого. Дети, которых обижают, считаются неудобными, неуспешными, хулиганистыми. Если их бьют, они тоже отвечают агрессией. Значит, от них надо избавиться, оставить на второй год, перевести в другую школу. Многие и стараются избавляться.
- То есть учитель, получается, присоединяется к буллингу?
- Он с молчаливого согласия позволяет этому продолжаться. Многие учителя два-три класса ведут, им порой даже не до этого.
Я восемнадцать лет отработала в одной из школ. Директор говорил: «Я взял четырех психологов, сделал психологическую службу, надо, чтобы у нас никаких ЧП не происходило». Раз в неделю в начальных классах было развитие общих способностей и этого хватало. Были упражнения на сплочение коллектива.
В журнале даже был написан урок ФТС. Психологи работали не со всем классом. Мы делили класс на группы по 15 человек, и тогда у нас было 12 параллелей начальной школы. Вначале это был как эксперимент, но потом вошло в привычку.
Для школьников с пятого класса ввели Человековедение. Там мы отвечали на актуальные вопросы: «Какой я?», «Что со мной происходит?», «Что такое любовь?», «Какова роль родителей?». За короткий промежуток времени мы смогли сделать так, что дети и их родители стали ближе к психологам. Они перестали бояться нас, стали задавать вопросы.
У нас было упражнение «Тайный друг», когда мы дарили друг другу анонимные подарки. В первый раз это были только гадости, но потом к нам подключились родители и другие учителя.
- То есть вы говорите о создании некой системы, которая поможет увидеть отклонения детей и наладить атмосферу взаимопонимания? Что для этого необходимо? Штат психологов, методические материалы?
- В одной школе приветствуют психологов, но в другой они выполняет черновую работу. Приводят, например, трудного ребенка и просят с ним побеседовать. А какой смысл в индивидуальной беседе, когда проблема в классе?
Когда приходят ко мне с проблемой буллинга, я спрашиваю ребенка: «Это класс? Это классный руководитель? Это администрация школы?» Я с ним беседую, поднимаю ему самооценку, но после разговора он возвращается в прежний коллектив. Если мы все сейчас – школа, психологи – соберемся, у нас будет единая система, дети не останутся без внимания. Надо поднять статус психолога, его значение.
- Что делать в рамках города, республики? Создать психологическую службу?
- Такие службы, системы, центры есть, но они работают точечно. Пусть в каждый класс раз в неделю приходит психолог. Пусть в проблемных классах будут какая-то общая деятельность: классные часы, вечеринки. Очень хорошо, когда эти дети наблюдаются.
После девятого класса детям нужно определиться с профессией и тогда вновь могут возникнуть конфликты. Бедные дети, доходящие до агонии, учат уроки. О какой эмоциональной эмпатии и тепле может идти речь, когда им так плохо? Они приходят к нам с суицидальные мысли: «Я никому не нужен, меня не любят».
Дети одиноки. Одиноки от того, что «я не могу сказать маме, она не услышит, не поймет». А нужно просто все вместе дружно подойти к учителю, попросить его объяснить ту или иную тему. Но почему-то у нас все обособлено.
- То есть важно повышать авторитет, статус, зарплаты психологов?
- Должно быть нормирование нагрузки. Психолог не осилит полторы тысячи учеников. Дайте триста, и он их займет, научит.
- Давайте поговорим о таких последствиях теракта, как психологическое состояние детей и родителей. Ведь некоторые учащиеся той же гимназии №175 боялись возвращаться в школу после произошедшего, хотя власти и сделали все, чтобы смягчить последствия нападения на учреждение. Сталкивались ли вы со страхом вести ребенка в школу?
- Сталкивались. Звонили даже те мамы, которые вообще не имели отношения отношения к этой школе. Это были единичные случаи. Были и те, кто непосредственно являлись свидетелями той трагедии. Ко мне обращалась семья с приемным ребенком. Они очень грамотно поступили - не накручивали. Ведь родители иногда не думают, что ребенок слушает, и начинают обсуждать. После такого даже у тех детей, которые не видели этого ужаса, начинается массовый психоз. Родителям надо говорить: «У вас школа под охраной, все будет хорошо».
Тем, кто видел эти события, кто потерял своих друзей, конечно, больно, и в течение года у них эта боль будет. Выливание боли проходит в несколько стадий. Тут нужны психологи и психотерапевты, которые могут помочь ребенку выйти из этой ситуации. Любой человек, который потерял ребенка, испытывает такую душевную боль, которая не забывается и остается на всю жизнь.
С теми, кто создают эту панику, надо быть осторожнее. В гимназию №175 дети вернулись и увидели, что там действительно сделано многое. Хочу сказать, что Татарстан не на последнем месте по решению каких-то таких глобальных вопросов. Дети в татарстанских школах в более элитных условиях находятся.
- Скажите, достаточно ли тех меры безопасности, которые были предприняты после трагедии, чтобы подобное не повторилось?
- Думаю, вряд ли. Казанский стрелок шел с оружием по улице, но людям даже в голову не пришло позвонить в полицию. Хорошо, что учителя вовремя закрыли двери и сообщили о нападении. Я не даю гарантии, что этого больше не будет, потому что синдром Вертера идет. Обиженные дети смотрят и думают: «а почему я так не сделал?»
- Это же пример для других неуравновешенных.
- И для детей-суицидентов, которые думают: «Я задумал суицид, я все равно умру, но я отомщу за себя». И когда с детьми-суицидентами разговариваешь, страшно то, что его ничего на этой земле не держит – ни мама, ни папа, ни кошка, ни собака. Это удивительно.
Положить бы их в стационар, где не совсем комфортные условия, но ребенок находится под наблюдением и четко соблюдает прием таблеток, корректоров поведения. Суицидальные мысли ушли бы, пациент слегка успокоился, но эти мысли всю жизнь будут к этому человеку приходить.
- Много таких на вашей практике было? Скольких вы принимаете?
- Много. Я же работаю с подростками. Я не один год их веду. И я хочу сказать, что им не хватает тепла и любви не только в бедных, но и в благополучных со стороны семьях. Детская депрессия существует. Если почитать учебники, то маленький ребенок, который все время ноет, что ему скучно, подает сигналы. Почему ему скучно? Маме некогда.
Если ребенок, которому около 3,5 лет, разбрасывает товары в магазине и рушит витрины, он тоже подает сигналы. А что с ним не так? Пойти к доктору мамы боятся.
- Почему боятся, даже когда сами чувствуют отклонения у ребенка?
Боятся диагноза, боятся того, что ребенка поставят на учет, что он не получит в будущем водительское удостоверение.
- У нас такая система? Если ты обратился с какими-то психологическими проблемами к специалисту, а он отправил тебя к психиатру, то это клеймо, определенный штамп в твоем личном деле или медицинской карточке?
- Я думаю, если это не серьезный диагноз и нет угрозы, то врачи – они же грамотные люди – не ставят на учет. У меня девочки с депрессией наблюдались у психиатра, они пролечивались. Но что удивительно, они сейчас поступили в вузы. Возможно это состояние будет к ним возвращаться, но они знают, что делать и к кому обращаться за помощью.
Единственный минус – родители не поддерживают людей, которые лечатся. Они боятся антидепрессантов, думают, что их ребенок будет овощем. Но к детям врачи очень осторожно относятся и прописывают им минимальные дозы препаратов.
Они идут к психологу, но что тот может посоветовать? Валерьянки? Мы слышим об этих таблетках, но мы не имеет права даже заикаться о них, потому что только доктор знает дозировку. Нельзя принимать препараты, прописанные психологами в платных клиниках.
- Каким образом вы направляете людей к психиатру?
- У нас свои доктора есть, и мы к ним записываем.
- А если родители не хотят?
- Мы говорим, что направляем детей только лишь на консультацию. Сначала мы направляем детей к эндокринологу – исключаем проблемы с щитовидной железой, на МРТ, а потом с готовым набором идем к нашему психотерапевту, который уже говорит родителям нужна госпитализация или не нужна.
Ведь дети от депрессии страдают и у них накапливается злость. У меня наблюдается один студент, отец которого не понимает и думает, что его сын – лентяй. А у парня сил нет, и у него такая злость. Он на консультациях так сильно кулаки сжимает и говорит: «Я не могу. Я готов убить себя. Мне на физическом уровне плохо». А папа берет и выбрасывает его таблетки.
Душевные раны людей не зарастают никогда. Они просто привыкают с ними жить. Отсюда наша эмоциональная холодность, неоправданные детьми надежды. Почему-то все родители думают, что если отдадут ребенка в спортивную секцию, то он обязан вырасти олимпийским чемпионом.
- В США едва ли не у всех личный психоаналитик, который помогает им чуть ли не с малолетства. Однако шутинга там в десятки раз больше. Чуть ли не каждый месяц подобные события на всю страну гремят.
- Там у них школы подразделены на классы: богатые, бедные, такие, сякие. И это сказывается на психологическом состоянии людей. Издевательства над детьми там тоже есть. Там менталитет другой и жизнь другая.
Просто мы все время вспоминаем советских учителей, которые и по голове погладят, и носик вытрут, и пожалеют. Они изучали психологию. Они чувствовали ребенка. Поэтому мы предъявляем те же требования к современному педагогу, а те отрабатывают свои часы, встают и уходят.
Мы не сравниваем себя с другими странами. Как, например, в Китае борются с зависимостью от компьютерных игр? Дети начинают жить как тибетские монахи. Ребята с девиантным поведением без диагнозов там куда отправляются? В специальные школы, где их агрессию направляют в боевое искусство, чтобы там детям показали, что они не должны проявлять свою силу в отношении других людей. А у нас что? Отцы отдают сыновей на бокс, чтобы они там людей били.
- В Китае сейчас ввели ограничение времени, которое дети могут проводить в интернете. Около получаса до восьми лет и не более часа до десяти лет. Да и соцсети там следят за тем, что смотрят несовершеннолетние.
Дело в том, что есть такие понятия как культура и умение пользоваться компьютером. Взрослые ведь тоже могут сидеть на разных страницах в интернете, но мы ведь в большинстве своем этим не занимаемся. Интернет — это ведь как великая книга со знаниями всего человечества. Дети-инвалиды, которые не имеют возможности выйти из дома, но посредством Интернета общаются друг с другом и это хорошо.
Но в то же время посмотрите на ситуацию в скверах: дети сидят в телефонах, а мамы рядом курят и общаются.
- Но дети, которые лучше взрослых разбираются в технике, и проводят с ней больше времени это же данность уже.
Наши ученые уже расписали, сколько времени дети в том или ином возрасте могут сидеть с гаджетами. Но у нас нет культуры ограничения.
- А как ограничить? Что вы родителям посоветуете? Отбирать телефоны чтоли? Но это опять приведет к истерике, к агрессии.
- Одна моя коллега проводила эксперимент над своими детьми. Я слушала ее выступление и мне очень понравилось. Она сказала, что можно подписать договор с ребенком, по условиям которого он обязуется сделать что-то за определенное время, которое ему после разрешать провести за компьютером или телефоном. Если он не выполняет условий, то и с гаджетами сидеть не может. Коллега говорила, что ее дети так ушли в «минус», что они в итоге неделю к телефону не могли подойти. Однако спустя какое-то время договор стал работать.
Важно, чтобы у всех членов семьи к ребенку были одинаковые требования.
Оказалось, что у нас ребята постарше играют, потому что они получают за это деньги. Это называется киберспорт. Но у многих таких людей есть нарушения психики. Они жестокими становятся. Видят только свою игру.
- Насколько компьютерные игры озлобляют детей?
- У нас приходили мамы с такими жалобами, и мы вместе с ними обращались к врачам. Это зависимость. Но таких людей нельзя помещать в одно отделение с наркоманами, а потому нужно на амбулаторном лечении слушаться врачей и принимать прописанные таблетки. Психотерапевты у нас очень хорошие, просто мы к ним отрицательно относимся.
С одними детьми сработает схема, когда родители понемногу, но ежедневно сокращаются выделенное на компьютерные игры время, с другими – нет. Одна мама даже рассказывала, что пока она запрещала ребенку играть на своем телефоне, он украл для этого чужой.
Важно поставить цель и довести ее до конца. Многие проводят детей к психологу, а через два сеанса начинают возмущаться, что его состояние не улучшилось. Но ведь ребенок возвращается домой, в ту же среду, где был до встречи со специалистом. Психологи не волшебники.
- Корнем зла вы считаете одиночество, травлю и в отсутствии внимания со стороны родителей и педагогов?
- Да. И еще хочу добавить, что дети мало спят. Из-за этого их состояние тоже ухудшается. Ко мне девочку привели, а у нее галлюцинации начались из-за того, что она по часу в день спит. Они говорит, что на уроках спит с открытыми глазами, не слышит, что говорит учитель.
- А почему она так мало спит дома?
- Мама не разрешает. Говорит, что дочь должна поступить в институт. Вот поступит в институт и там выспится, слова мамы. Что происходит с ребенком? У него расхолаживается нервная система, которая постоянно напряжена.
Над кошками эксперимент ставили. Им возбуждали рецепторы сна, но не давали спать. У них тоже галлюцинации начинались.
- Если тем, кто виноват в психических проблемах детей, все более-менее понятно, то ответьте на другой вопрос: что делать?
- Нужно любить детей безусловной любовью не за что-то, а просто так. Мы сами не умеем любить. Любим мужа, потому что у него высокая зарплата или жену за то, что она красивая и с ней не стыдно выйти на улицы. Мы сами должны быть примером безусловной любви. И тогда, когда ребенок почувствует теплоту, он захочется общаться, рассказывать о своих проблемах, проводить с родителями больше времени. Он уже не будет сидеть за гаджетом.
Общие мероприятия в семье сплачивают детей. Общие мероприятия в школе сплачивают детей. Пусть ребенок выйдет и выступит, он покажет, какой он есть.
- Доктора у нас хорошие. Не бойтесь обращаться к докторам.
Подписывайтесь на наши Telegram-канал и YouTube-канал и следите за актуальными новостями.
Фото: pixabay.com
