— Здравствуйте! У вас на сайте монастыря есть такие строки: «Разные времена пережили древние стены Успенской обители – были периоды благоденствия и процветания, были и дни, наполненные глубокой скорбью». А сейчас у вас какие времена?
— Мне кажется, что сейчас возвращаются времена благоденствия и процветания. Мы в целом последние 20-30 лет переживаем эпоху возрождения Русской церкви, и как некое второе крещение Руси.
— А когда были скорбные времена?
— Это эпоха после революции, гражданской войны, время репрессий и гонений на церковь.
— В этом году монастырь отмечает 25-летие возрождения монашеской жизни. В 90-х началось возрождение православной веры, в 2000-х началось возрождение нашего государства. Взаимосвязаны ли эти события?
— Конечно. Мне кажется, что на самом деле без веры и традиций российское государство существовать не может. Это основа, ее суть. Поэтому возрождение веры стало фундаментом возрождения нашего государства.
— В середине 90-х настоятель монастыря ставил задачу: восстановить фрески и придать состояние ухоженности. Сейчас с задачей уже справились?
— Я думаю, что сейчас эта задача уже перевыполнена и перевыполнена не нами, а Фондом «Возрождение», который был создан по инициативе первого президента нашей республики – Минтимера Шаймиева. Мы сейчас видим не просто ухоженность, а прекрасный, возрожденный древний монастырь, который не случайно привлекает большое количество людей со всей страны, потому что это действительно жемчужина Татарстана и всей России.
— Вы родились на Алтае, потом долгое время служили в Оптиной пу́стыне и пять с половиной лет назад приехали в Татарстан. Что Вас здесь удивило больше всего?
— Во-первых, меня удивил сам Свияжск. Это настоящая жемчужина, которая долгие годы была спрятана, можно сказать забыта. Дорога, которая появилась на острове, открыла многочисленным посетителям это богатство. Удивительные храмы, фрески – первое, что меня поразило. В целом в республике – это взаимопонимание, взаимное обогащение разных культур, которые здесь есть. Это дежурные слова, когда мы говорим про Татарстан, но они всегда искренние. Мультикультурность, многонациональность, когда стоит храм, а рядом мечеть, мы в первую очередь видим в Казани.
— А что за книгу Вы держите в руках?
— На днях вышла книга, посвященная 25-летию возрождения монастыря. Мы долго думали, как это издание подготовить. Можно было бы подойти дежурно – собрать хронику событий, но мы нашли другой путь. Мы собрали 25 личных историй тех, кто участвовал в возрождении обители. Каждый рассказал свою небольшую историю, и мы это снабдили богатыми фотоматериалами, архивными материалами, посвященными годам возрождения монастыря. Это неформальная книга, она не просто о проделанной работе по возрождению, а о жизни людей. И причем мы собрали свидетельства, воспоминания первых насельников обители, первого и второго настоятеля монастыря, Минтимера Шаймиева, который предоставил свои воспоминания о том, как он реализовывал идею возрождения Свияжска. Мне кажется, что издание получилось довольно интересным.
— Сегодня монастырь – не только православная святыня, это и архитектурно-историческая ценность. Не мешают ли послушникам и монахам большое количество туристов, которые посещают Свияжск и монастырь в частности?
— Такая проблема есть. Посещаемость растет с каждым годом. Но любой известный, хорошо устроенный православный монастырь посещаемый. Это особенность не только Свияжска. Мой родной монастырь – Оптина пустынь, Троице-Сергиева Лавра и любой хороший монастырь со своими традициями становится посещаемым, люди тянутся, им это интересно. То есть это особенность многих русских монастырей и есть способы, как вести монашескую жизнь в такой обители. И подобная массовая посещаемость характерна для летнего периода, носит ярко выраженный сезонный характер. Зимой у нас полное затишье, а летом мы несем, можно сказать, общественное служение.
— А сколько человек сейчас живет в монастыре?
— Сейчас там 15 человек.
— Получается, что это маленький монастырь?
— Совсем больших монастырей в России не много. Например, в Оптиной пустыне 200 монахов, но, чтобы посчитать таких монастырей, хватит пальцев одной руки. У нас обычный средний монастырь. Из 15 человек – это 9 монахов, 4 послушника и несколько сотрудников – постоянные насельники, кто живет в монастыре по его уставу.
— А много ли людей приходят в монастырь, много у вас трудников?
— Люди приходят, как и приходили всегда. Их немного, но трудниками мы берем не всех. Есть монастыри, которые очень активно привлекают трудников. Чаще всего это монастыри, у которых большие хозяйства – поля, коровники. Да, в 16-17 веке мы занимали седьмое место по значимости на Руси. Но сейчас у нас нет большого хозяйства, и служение нашего монастыря миссионерское, просветительское. Поэтому мы трудников, которые бы работали в монастырском хозяйстве, принимаем не так много. Мы больше нацелены принимать образованную братью, способную нести служение в этом важном миссионерском духовном центре.
— А что движет людьми, которые приходят в монастырь и хотят в нем остаться?
— В первую очередь это любовь к Богу. Некая уязвимость, которая для нас, возможно, происходит неожиданно. У каких-то людей возникает непреодолимое желание служить Богу, которые понимают, что это наиболее интересное и важное, что они могут сделать в своей жизни.
— Но есть же служители церкви, которые не постригаются в монахи и прекрасно справляются со своими обязанностями. Это им не мешает в обычной одежде выходить в мир и испытать все прелести этой жизни.
— Этот божий призыв, о котором я сказал, реализуется разными способами. И человек обычно, испытав этот призыв, ищет, как его реализовать, какой способ ему лучше всего подходит. Это называется монашеский искус. То есть человек испытывает себя в монастыре, поступает в семинарию и дальше вызревает решение. Он становится монахом либо белым священником, который служит в миру. Или же выбирает другой способ служения Богу – певчий, богословский. Я пришел в монастырь в 27 лет и через полтора года постригся в монахи. И есть такой промежуток времени, обычно это чуть дольше полутора лет, чтобы принять решение.
— Что сподвигло Вас пойти в монастырь?
— Это решение вызревало долго – несколько лет. У меня был живой интерес к церкви, вере, духовным вопросам. И он нарастал. В 27 лет я отправился в паломническую поездку, приехал в Оптину пустынь, планировал там провести несколько дней. У меня тогда были обязательства, я должен был вернуться на работу – я был преподавателем в университете. И по прошествии трех дней я почувствовал, что не хочу уезжать оттуда, мне не хотелось покидать это удивительно спокойное место. Я обратился к духовнику обители за помощью, как мне разобраться в своих чувствах и стремлениях. Он меня благословил попробовать остаться, и я остался.
— Есть такое мнение, что к вере обращаются люди, которые не могут себя осознать в этом мире, люди с изъянами, которым нужна опора. Это справедливо или нет?
— Мне кажется, что это совершенно несправедливо. К вере обращаются самые разные люди. Если зайти в церковь или мечеть и посмотреть на верующих, то можно увидеть просто срез общества. Есть образованные и не очень, есть пожилые и молодые, мужчины и женщины, обеспеченные и так далее.
— Но Вы так же, как и я, были пионером. И нас учили, что мы атеисты, и Бога нет. Как Вы это преодолели?
— Уже тогда постепенно ослабляли эти идеологические шоры. У меня интерес к вере появился в детстве. Он не был вызван семейными обстоятельствами, мои родители не были воцерковленными, они были обычными советскими людьми. Я помню, как это интерес появился. В 1988 году было тысячелетие Крещения Руси, тогда мне было 10 лет. И по телевидению, радио вдруг стали появляться программы, рассказывающие о церкви, иконописи, концерте духовного пения. Это было совершенно неожиданно. Тысячелетнее государство разрешило устроить серьезный общенародный праздник. После этого я открыл для себя совершенно удивительный, неизвестный мне до этого мир. Появился большой интерес, но доступа к этим знаниям не было. В школьной библиотеке я начал читать атеистическую литературу, где можно было бы почерпнуть хоть какую-то информацию о православии и вере. Чуть позже я принял решение креститься. И по моей просьбе мои родители помогли мне это совершить. Это было в 12 лет.
— Стоит отметить, что примерно в эти же года вышел фильм «Гостья из будущего». И все наши стремления были направлены на будущее, а церковь у большинства людей всегда ассоциировалась с чем-то ретроградным. Как ребенок в 12 лет смотрел не вперед, где цифровые технологии, а в церковь?
— Я думаю, что это как раз большая ошибка. Церковь не смотрит и не призывает назад, в прошлое. Она устремлена в будущее. В самое настоящее будущее, которое ждет каждого из нас – вечная жизнь. Ведь наш временный миг пролетает довольно быстро, а церковь говорит о вечной жизни, царстве небесной. Это настоящее устремленность в будущее.
— А вечная жизнь обеспечена только для верующих или для всех?
— Есть замечательные слова: «Иной суд человеческий, а иной суд Божий». Поэтому человеческий суд несправедлив, а суд Божий справедлив и преисполнен милосердия, и мы его точно не знаем, поэтому я не могу сказать, кому из нас уготовано царство небесное. Человек меняется на протяжении всей его жизни.
— А много ли молодежи обращается к церкви?
— Интерес есть, и он, как мне кажется, по-настоящему глубокий – не фольклорный, не исторический, не этнографический. И у молодых людей есть момент, когда встают серьезные вопросы – смысл жизни, что такое жизнь, для чего я пришел в этот мир. Люди ищут ответы на эти вопросы. И в храм приходят за этими ответами в том числе.
— А Вы нашли ответ на этот вопрос и, если да, можете поделиться?
— Да. Истина – в Боге и вечной жизни. Это просто, но к этому простому ответу я шел много лет. Любая истина довольно банальная.
— Сейчас многие события советского времени переосмысливаются. Если посмотреть социологические опросы, то имя Сталина неизменно в них лидирует. Но именно советская власть привела к упадку культовых, религиозных учреждений. Как Вы относитесь к этой переоценке?
— Церковь не выносит приговор истории и историческим событиям. Она несет свое служение Богу и народу божию в любых условиях — в советских, современных, языческой власти.
— В начале мы затронули тему, что сейчас возрождается церковь, и это взаимосвязано с возрождением России. Но в то же время многие считают, что возрождение страны обращает свой взор не только к религии, но и к временам великой индустриализации, которые неотрывно связаны с именем Сталина. Нет ли здесь противоречий?
— Мне кажется, что мы только нащупываем какие-то пути и находим в прошлом самые разные примеры. Кто-то находит их в советской эпохе, кто-то в царской России. Здесь могут быть разные взгляды. Скорее, ответ нужно искать не в прошлом, а в будущем, ведь мир стремительно меняется.
— В вечности?
— Вечность – это путь спасения каждого человека – индивидуальный путь. Общество больше должно быть устремлено в будущее – думать о будущем, следующих поколениях. Я думаю, что обращение к эпохе Сталина как к чему-то положительному – неправильный путь, и то, что он приведет к хорошим результатам. Но я не осуждаю тех, кто обращается к тому времени. У всех разные политические взгляды и даже внутри церкви.
— Все, кто прошел советскую школу, помнит высказывание Ленина, что религия – это опиум для народа. Но опиум использовался и в качестве лекарства. А сейчас религия для людей — это что?
— Религия для людей – это возможность найти ответы на самые важные вопросы, на которые мы не можем найти ответы в области науки и рационального мышления. Религия предоставляет возможность показывать нам опыт предшествующих поколений, тысячелетний наработанный опыт человечества находить ответы на эти вопросы.
— Но ведь там простые ответы. Как, например, истина – в Боге.
— Это краткая формулировка. Люди годами терзаются и ищут ответы на сложнейшие вопросы своей жизни. Сформулировано это коротко, а поиск может занимать годы. На самом деле вся наша жизнь в итоге становится поиском ответа на эти вопросы. Путь духовной жизни он глубоко индивидуален. Религия дает нам найти ответы на те вопросы, на которые другие сферы знания не могут дать.
— Но завершение нашего пути будет одинаково – у тех, кто верит, и тех, кто нет?
— Да. Но у нас есть вера, понимание, что этот отрезок лишь часть нашего пути.
— Отец Симеон, большое спасибо, что пришли к нам в программу. Желаю Вашему монастырю благополучия, благоденствия и всего самого хорошего!
— Кстати, через 30 лет нашему монастырю будет 500 лет. И мы уверены, что у обители долгое, интересное и насыщенное будущее. Спасибо Вам!
Подписывайтесь на наши Telegram-канал и YouTube-канал и следите за актуальными новостями.
Если вы стали очевидцем интересного события, сообщите об этом нашим журналистам: info@tatarstan24.tv или +7 900 321 77 22.
Мы в ЯНДЕКС.ДЗЕН
