— Юлия Валентиновна, здравствуйте! Что такое эмоциональный интеллект?
— Здравствуйте! Это уникальное умение человека распознавать состояние другого человека и ориентироваться в пространстве эмоционального поля.
— Сейчас говорят, что эмоциональный интеллект не менее важен, чем профессиональные навыки для построения успешной карьеры. Почему раньше мы обходились без этого, а сейчас такая востребованность?
— Человек живет в меняющемся мире, и очень важно быть в этом мире не алгоритмом-роботом, с запланированными действиями, стереотипным поведением. А оставаться свободным, творческим, мобильным, мягким, гибким – то есть быть собой. И адаптироваться, не просто выживать, а жить в условиях тех изменений, которые происходят ежедневно. Для человека это интересная возможность: нужно включать интуицию, давать волю своим чувствам, быть более непредсказуемым и более естественным. Лучше понимать себя и других. И в этом нам поможет эмоциональный интеллект.
— Но люди прожили тысячи лет без этого понятия и дошли до нынешней точки развития цивилизации.
— Раньше мы просто не знали какие-то определения. На самом деле человек всегда опирался на свою эмоциональную чувствительность, на спонтанность. Это было всегда и во всем. Раньше не применяли, например, понятие «когнитивные науки», но тем не менее мощно развивалась психология, лингвистика, философия. Сегодня просто появилось общее название.
— То есть практику, которая была всегда, мы сейчас облекаем в теорию?
— Скорее мы ищем какие-то определения, нарративы, мемы, символы, образы. Так, через метафору символа человеку легче понимать другого человека. Это кодирование каких-то больших систем и данных в определенную шапку какого-то значения. Все для того, чтобы другой человек лучше понял, о чем ты говоришь. С другой стороны, мы сегодня живем в цифровом мире. И четкие нарративы удобны для «дешифровки» в нейросети, для распаковки человеческих запросов искусственным интеллектом.
— А появление понятия «эмоционального интеллекта» связано с тем, что мы цивилизационно достигли такого уровня, или с тем, что мы сейчас так далеко друг от друга? То есть несмотря на то, что мир становится глобальнее, каждый индивид находится в своем сегменте.
— Да, Эрнест, вы говорите об очень сложных и правильных вещах. Мы с вами как медийщики понимаем, что каждый из нас живет в своем информационном поле. Очень важно сегодня научиться управлять этим информационным полем, содержать его в определенном порядке, экологической безопасности, под защитой, например, не дать другим людям узнать о себе что-то лишнее. У каждого из нас есть реальный дом, а есть «информационный дом», в котором мы живем. Он у каждого по-своему обставлен и функционирует. И очень важно сегодня следить за его чистотой и делать его комфортным для жизни.
— Мы с вами выросли в Советском союзе, и у нас были четкие культурные коды. К примеру, был Лев Лещенко, и все понимали, кто это такой – и моя бабушка, и я. Сейчас если ребенок говорит Оксимирон, мама и тем более бабушка вообще не понимают, о чем идет речь.
— Действительно, бабушка подумает, что это что-то из филологии, а молодое поколение поймет, что речь идет о модном исполнителе. Это и называется мемом – то же относится к некомнарративному коду, за которым стоит определенный набор информации, своя сфера ассоциаций, образов.
— Я говорю это к тому, что мы очень сегментированы сейчас. И как преодолеть эту отстраненность друг от друга?
— Сейчас все чаще говорят, что на нашей планете существуют разные миры-поколения, и пропасть между ними только растет. Поэтому сегодня важно учится понимать друг друга. Ведь если пройтись по улице Профсоюзной вечером и послушаете, как и о чем разговаривают ребята между собой, то просто ничего не поймете - нужен переводчик. У молодого своего санскрита, масса терминов новых понятий синтезированных, придуманных. То же самое, если зайти в кабинет к физикам, которые будут говорит о какой-нибудь турбулентности, гамма-излучениях. Так, каждый из нас живет в своем информационном поле, в своей вселенной понимания. И именно из окон своего «информационного дома», виртуального мира видит реальность этого мира.
— Мы же отдаляемся друг от друга, как преодолеть эту дистанцию?
— Для этого существуют виртуальные площадки, где мы встречаемся все чаще.
— Но бывает, что встречаешься с друзьями, каждый сидит в своем смартфоне, виртуальном мире, который он придумал для себя.
— Это становится определенной общей комнатой. Если раньше все встречались в гостином зале, в кафе, то сейчас все чаще это какое-то виртуальное пространство, платформа. Есть удобные для диалога программы в VR формате.
— А как же живое общение?
— Сегодня даже живое общение становится таким своеобразным, гибридным, совмещенным виртуальным. Нам легче наговорить сообщение, чем позвонить и вступить в диалог. Закрывать на это глаза или запрещать поиск удобного формата общения – бессмысленно. Человек адаптируется к новым технологическим изменениям, к развитию цивилизации. Эти возможности удивительны и уникальны, и не уметь ими пользоваться просто глупо.
— Известный ученый психолингвист Татьяна Черниговская сказала, что мы перешли в другой мир, и к этому миру мы не готовы. А вы как считаете?
— Я очень уважаю профессора Черниговскую, не первый год слушаю ее лекции, но не со всеми ее выводами бываю согласна. Например, могу поспорить относительно того, что люди поглупели. Считаю, это не так. Человек меняется вслед за изменениями среды. Новое поколение живет на более высоких скоростях восприятия информации, в ситуации многозадачности, нелинейности. Чтобы адаптироваться к переменам нам нужно время. Нужно дать новому будущему наступить. Человеку просто нужно дать освоиться в новой ситуации. Но как раз у Татьяна Черниговской было размышление о том, что единственное в чем не может догнать человека искусственный интеллект – это в эмоциональном интеллекте. Это как раз точка нашего преимущества. В этом наша сила. Человек умеет переживать сложные потрясения, раскрывать новый потенциал в себе.
— Видимо, именно поэтому эмоциональный интеллект выходит на превалирующие позиции ввиду того, что большинство уже разучились общаться друг с другом, находясь в виртуальном мире.
— Я думаю, что мы сегодня получаем какие-то новые информационные навыки и компетенции, мы словно «отращиваем» новые крылья. Как говорил в прошлом веке Маршал Маклюэн «когда человек изобрел самолет, он увидел новые горизонты». Так же и сейчас, появились новые технологии дополненной реальности, виртуальной реальности, иммерсивности, сквозных технологий, управления данных. Они изменят цивилизацию.
— Вы преподаете уже 20 лет. За это время студенты, которые приходят к вам, изменились?
—Студенты во все времена – прекрасные, открытые. Мы всегда находимся рядом друг с другом, без академических дистанций - это основное условие нашего контакта и взаимодействия. Сейчас я строю занятия уже по-другому. Если раньше было больше знаний - лекционных знаний, то сейчас любые теории открыты, доступны, поэтому мы выбираем вместе с ними проблему, тему следующего занятия, а они уже ведут поиск информации. И еще студенты могут задать мне очень неудобные вопросы, и я понимаю, что они могут быть компетентнее меня в каких-то сферах. И это приветствуется.
— А студентам интересно на лекциях, ведь сейчас весь этот объем информации они могут найти в интернете.
— Да, да. О чем и речь. Поэтому мы делаем акцент на обучающих проектах, совместных мейнстримах, проводим тренинги, игры, эксперименты. И еще пять лет назад у меня был курс «Психология творчества», где ребята создавали проекты с искусственным интеллектом. Один студент снял видео на текст, который создала нейросеть. Сегодня обсуждаем как сделать документальное кино с VR. Я как руководитель AR медиа групп ИД Логос имею достаточный опыт создания проектов с дополненной реальностью. Так что для нас со студентами сегодня нормально творить и «хулиганить».
— То есть вы не переживаете за наше население?
— Я как раз присоединюсь к переживаниям Элвина Тоффлера, который писал еще в 80-х годах о страшном испытании для человечества –о шоке будущего: «футурошоке». Он беспокоился, что человек не сможет преодолеть границу информационного коллапса и не выдержит информационный шторм. Он говорил, что человечество способно выжить только коллективно, то есть только в режиме объединения (краудфандинга) для глобальных совместных проектов. И мы сегодня все больше говорим о коллаборациях, комьюнити в разных сферах. То есть только объединив усилия, мы сможем создать что-то совместное, адаптироваться к новым изменениям. Потому что говорить, что эти изменения идут только из цифрового мира, мы не можем. Это глобальный кризис как точка перехода к чему-то новому. И я думаю, что на Земле нет человека, который понимает, куда мы все идем.
— Большой поток информации рождает огромное количество стрессов. Как я уже упоминал, мы с вами вышли из советского времени и неделями могли обсуждать роман Пугачевой с Кузьминым, анекдот про Брежнева. Сейчас тысяча таких романов и анекдотов. Как с этим справиться?
— Мне одна студентка в итоговом эссе написала, что у нее постоянное ощущение тревоги из-за того, что она пытается попасть в поезд современности и не упустить что-то. Французский психолог Ганс Селье писал, что в ситуации стрессового воздействия на человека усиливается чувство тревожности, ожидание чувство того создает особый режим работы для нашего сознания. Мозг, его когнитивный и эмоциональный ресурс не справляется. Кстати, работает либо одна, либо другая система – те мы в состоянии возбуждения не можем трезво оценить ситуацию. Поэтому говорят: успокойся, а потом прими решение. Стресс всегда несет информационный характер. Сможете ли вы вспомнить стрессовое испытание, событие, которое не имеет информационного поля? Любые ссора, конфликт, изменение среды всегда достигают наше сознание через информацию. И с другой стороны, информация — это сигнал внешнего мира, который мы воспринимаем через органы восприятия: зрение, слух, осязание.
— Но с таким большим потоком информации притупляется восприятие.
— Конечно, и возникает такое явление, как информационный шум. Мы многие вещи просто оставляем за скобками и не можем воспринимать такое количество информации. Если говорить о линейном восприятии, то нужно вспомнить, за что сейчас наше поколение ругает молодежь – они фрагментарны, у них нет логики, они не могут линейно воспринимать большие массивы информации. Поэтому они выхватывают информацию для того, чтобы быть на плаву. Представьте, что человек плывёт по озеру и начинает захлебываться, он тонет и, выплывая на поверхность, захватывает воздух. То есть по большому счету современный человек «заглатывает» информацию, чтобы быть в курсе событий. Информация нужна человеку для того, чтобы оставаться в безопасности. То есть, к примеру, древний человек слышал звук приближающегося хищника и спасался. То есть информация нужна, чтобы мы вовремя совершили какое-то действие.
— Но мы же как наркоманы подсели на этот поток информации. Если он прекращается, то начинается ломка. Вот у вас когда-нибудь ломался смартфон?
— Я слежу за своим информационным полем и периодически осознано перехожу на другие виды восприятия информации.
— Когда у меня сломался телефон, я даже представить не мог, как это сложно. У меня просто начался информационный голод. Как избавляться от этой зависимости?
— Да, скорее это уже форма зависимости, потому что человек становится все более связан с каким-то носителем информации, который вмещает в себя определенную базу хранения данных. Это и источник какого-то общения, знаний – мы хотим знать что-то новое или узнать, что происходит у наших друзей. То есть наш мозг работает в режиме познания, хранения какой-то информации.
— А есть какая-то методика, чтобы следить за своим информационным полем?
— Все, что мы делаем в своем информационном пространстве, – не случайно. Момент, когда мы что-то скролим, «серфим» видео, очень близок к ситуации творческого потока, которую описал психолог Михай Чиксентмихайи. Или же очень напоминает дефолт системы работы мозга, то есть в этот момент наш мозг отдыхает. Это можно сравнить с посещением выставки или театра, просмотром фильма. В это время наш мозг занимается своим делом. Он может вспоминать какую-то информацию, решать важную для себя проблему.
— Получается, что от этого не стоит избавляться?
— Нужно понимать свои режимы медиапотребления. Нужно изучать, исследовать себя для того, чтобы научиться управлять этим явлением.
— Например, человек с курением идет к наркологу, а к кому идти, если существует такая проблема со смартфонами?
— Есть психологи и психотерапевты. Как сказал Фрейд, для того, чтобы решить проблему, нужно сначала понять ее. И когда ты понимаешь ее, она уже решается наполовину. Когда ты понимаешь, как ты получаешь информацию (что из сетей и информационных точек тебе полезно), ты можешь этим управлять. Зависимость перестает быть зависимостью, когда она становится управляемой.
— Раньше мы знали, чему учить детей – азбуке, вычитанию, умножению. А сейчас чему их необходимо учить в первую очередь? Ведь они берут смартфон раньше, чем учатся азбуке.
— Мне хочется сказать, понаблюдайте за тем, что дети делают сами. И сегодня они во многом мудрее нас. Вспомните, как они учатся пользоваться техникой, как учатся применять те возможности, которые им дает среда. Зачастую дети учат старшее поколение пользоваться теми возможностями, которые сегодня уже есть.
— Нужно ли ограничивать себя в пользовании смартфоном?
— Я думаю, что нужно больше спонтанностей, больше доверять себе. Необходимо прислушиваться к тому, что тебе сейчас подсказывает твой организм, который выстраивался на протяжении многих поколений. Та информация, которая закодирована сегодня в каждом из нас, – это генетический код выживания, адаптации к изменениям среды. И я как ученый и медиапсихолог верю, что каждое новое поколение будет искать возможности быть счастливым в этом мире - раскрытия своих крыльев как ресурсов творческого приспособления к реальности.
— Спасибо вам большое! Будем надеяться, что резервы нашего мозга настолько велики, что не дадут погибнуть человечеству.
— И точно не дадут нам скучать. Спасибо!
Подписывайтесь на наши Telegram-канал и YouTube-канал и следите за актуальными новостями.
Если вы стали очевидцем интересного события, сообщите об этом нашим журналистам: info@tatarstan24.tv или +7 900 321 77 22.
