- Мария Вячеславовна, позвольте от себя лично и от всей нашей телекомпании поздравить Вас с выходом в пятерку лучших преподавателей России 2021. Расскажите, как Вам теперь с этим ощущением, что Вы одна из лучших?
- Пока сложно осознать, достаточно долго шел конкурс и проходил он достаточно интенсивно. Подготовка была длительная, и это, конечно, надо проанализировать. Но результат превзошел все ожидания, это действительно так. Для учителя выше профессионального конкурса «Учитель года», пожалуй, ничего не может быть. Попадание в пятерку – это заоблачный результат, которому я очень рада.
- Сколько учителей приняли участие в этом марафоне?
- Вы знаете, на уровне отборочного этапа республики, еще начиная с районных этапов, это порядка 900 учителей. На этапе республики выбрали абсолютного победителя, и он уже в моем лице представлял республику. На федеральном этапе каждый регион представляет собственного участника. Если по регионам брать цифру, то это огромное количество, а на федеральном – это 85 лучших учителей страны.
- Решение об участии в этом конкурсе – Ваше собственное, или администрация школы посоветовала? Вы же не новичок, вы уже долгое время в профессии?
- Обычно на конкурс попадают двумя способами. Первый – это когда сам учитель имеет определенные амбиции, опыт и видит в себе силы участвовать в этом конкурсе. Очень часто учителя сами не отваживаются это сделать, просто потому что понимают, насколько это сложно, что это отвлекает от прямых обязанностей. Это достаточно большие затраты по времени, и по силам, и по здоровью. Второй способ – это когда школа в лице руководителя видит потенциал в учителе и делегирует его. Мой – второй случай. Сама бы я вряд ли отважилась, потому что представляю, какой это огромный труд. Когда Ольга Александровна, директор нашей гимназии, сказала, что в меня верит, видит во мне потенциал, конечно, я уже стала готовиться.
- Насколько сложные были испытания? Из чего вообще состоит этот конкурс?
- Конкурс комплексный. Начиная с района, самое главное испытание – это урок, способность учителя вести его методически грамотно, владеть педагогическими приемами, психологией и, собственно, предметом. Еще одно очень важное испытание – это классный час или внеурочная деятельность. На районном этапе приезжают обычно специалисты района – методисты, бывшие опытные участники, заместители директоров, сами директора школ находятся в жюри. На этом этапе проверяют личный сайт учителя – мы должны иметь определенный ресурс, на котором представляем свои методические наработки, какие-то полезные возможности для детей, родителей и для коллег. Обязательное испытание – это мастер-класс. Это возможность за короткое время представить собственный опыт и научить коллег определенным эффективным приемам в рамках своего предмета. За 15 минут мастер-класса я должна была показать какой-то эффективный и интересный прием и научить аудиторию говорить по-английски. А вот республиканский этап устроен хорошо, он полностью копирует федеральный. На первом этапе – урок и методическая мастерская, на втором этапе – это мастер-класс и классный час, и как финал для отбора абсолютного победителя – это пресс-конференция. Я думаю, эти испытания призваны раскрыть все грани личности педагога.
- Где было волнительно – здесь или в Москве?
Республиканский этап хорош тем, что это как репетиция, психологическая и серьезная профессиональная подготовка к федеральному уровню. Здесь включаются и команды управления образования города и республики, и бывшие лауреаты, и призеры. Это комплексная подготовка. И, когда приезжаешь на федеральный этап, чувствуешь себя достаточно уверенно, по крайней мере, со мной было так. Сказать, что я очень сильно волновалась, я не могу.
- Чему Вы учили педагогов, своих коллег на мастер-классах?
- Вы должны научить аудиторию универсальному приему. В зале сидят учителя разных дисциплин и жюри – начиная от ректоров университетов до разных знаменитых людей – педагогов, психологов. Это должны быть универсальные приемы, которые могут применяться не только учителями английского языка, а могут быть транслированы и на другой предмет, и на любой вид деятельности. У нас гимназия уже много лет работает по технологии Людмилы Георгиевны Паттерсон. Всем она знакома по предмету математики, но на самом деле это определенный алгоритм достижения успеха не только на уроке, но и в любом виде деятельности. Он может быть использован даже любым взрослым человеком в бизнесе, спорте и так далее. Это просто правильное выстраивание алгоритма работы – последовательного, с анализом своей деятельности на каждом этапе, который поможет эффективно решать какие-то задачи и достигать успеха.
- Что Вам дало участие в этом конкурсе? Вы почувствовали, что профессионально выросли?
- Самое главное – это систематизация собственного опыта. Учителям часто не хватает времени, чтобы проанализировать себя в профессии. Если каждый учитель проанализирует свою деятельность, то он поймет, что очень много знает и имеет определенные изюминки, что есть то, что умеет только он. Вот это первый компонент. Второе – это профессиональный рост. За практически годовой период подготовки было и чтение профессиональной литературы, и обращение к опыту методик и технологий педагогов. Это стимул просмотреть все выпуски «Учителя года» за последние годы и получить заряд от предыдущих участников. Это и способ познать себя, свои границы как личности, свои ресурсы, на что ты способен. Для меня было важно понять, получив такой высокий результат на уровне России, что я действительно в своей профессии нужна, что я делаю все правильно, что это эффективно. Это дает мне силы дальше работать с большим энтузиазмом.
- По объему изученного Вами материала год за три или год за пять сойдет?
- Год за пять сойдет, если не больше.
- Наряду с другими призерами Вы стали советником министра просвещения РФ. Это почетная должность, внеочередная награда, или будут какие-то практические вещи?
- Это признание профессионализма учителей. В этом году впервые Сергей Сергеевич [Кравцов – министр просвещения РФ] назначил советником на общественных началах не только абсолютного победителя, но и пятерку финалистов – конкуренция была серьезная. Я думаю, что это, скорее, ответственность, чем почет, потому что на таком уровне иметь возможность обращаться напрямую к министру просвещения с инициативами, присутствовать на заседаниях, на экспертных комиссиях – это большая ответственность. Но прежде чем предлагать что-то, необходимо сначала консультироваться внутри сообщества, с коллегами, с управлением образования. Пока мы пишем заявления, отправляем анкеты и будем дальше знакомиться со своими должностными обязанностями. Сергей Сергеевич Кравцов очень хочет, чтобы мы были выразителями общего мнения педагогов – ему от нас нужна обратная связь, информация о том, как реализуются образовательные программы в регионах.
- Не завязнете ли Вы в «бюрократической трясине»? Педагогика, как говорят, вся забюрократизирована, что вы 30-40% своего времени тратите на всевозможные отчеты, на заполнение бумажек, бланков, так ли это?
- Бюрократическая составляющая имеет место. Но еще до финала конкурса у нас была встреча с Сергеем Сергеевичем, где он выслушал замечания и пожелания учителей, в том числе и по поводу бюрократических сложностей. Через несколько дней в регионы было разослано письмо с поручениями по снижению бюрократической нагрузки. Это и необходимость убрать бумажные журналы. Как оказалось, в некоторых регионах они еще присутствуют. У нас в регионе уже давно очень хорошо работает система электронного образования, думаю, она удобна не только учителям, но и родителям, и ученикам. В любое время, в любом месте можно посмотреть. Я, как родитель, тоже могу оценить удобство. То есть еще финала было прямое включение в заочной форме с Сергеем Сергеевичем, результатом было – письмо. Далее мы уже встречались с ним очно, он очень открыт к мнению учителей, и работа идет как раз в направлении снижения бюрократической нагрузки.
- Что Вам больше всего не нравится в системе образования?
- Я думаю, сейчас есть определенный баланс – это и традиции, и информационные технологии. В этом плане сейчас очень благодатное время для учителя. У него есть и фундаментальная база, и возможности для творчества. Сейчас проблемы возникают в отношениях родителей с школой. Иногда бывает ощущение, что ценности хотим привить одни, но разными способами. Если родители будут выслушивать мнение учителей, а они, в свою очередь, – мнение родителей, то можно очень быстро прийти к компромиссу.
- Многие говорят, что престиж работы учителем упал, что они замучены с одной стороны бюрократией, с другой – прокуратурой, с третьей – безденежьем, маленькими зарплатами. Как Вы считаете, правильная ли это точка зрения, и что с этим делать?
- Я с этим не согласна. Я думаю, любой здравомыслящий человек понимает, насколько это важный, серьезный и сложный труд. Здесь не столько позиция общества в отношении учителя, сколько наше собственное понимание своего положения. Это больше связано все-таки с материальной составляющей. Чтобы хорошо заработать, учителю необходимо брать очень большую нагрузку, кто-то берет репетиторство, параллельно преподает какие-то онлайн-курсы, еще где-то пытается подзаработать – и вот этот способ повысить свою материальную базу за счет своих сил, здоровья, времени очень часто вгоняет в стресс педагогов. Если бы мы были материально более защищены, многие проблемы удалось бы решить.
Во-первых, им удалось бы посвятить себя своей нагрузке в школе и не искать возможности подработать, потому что любая подработка, даже репетиторство, отнимает качество у работы с детьми в школе. Повышение престижа должно начинаться с повышения материального поощрения учителя, чтобы у него была возможность отдавать силы школе и возможность отдыхать, чтобы заряжаться положительными эмоциями, чтобы быть здоровыми, чтобы посвящать себя детям.
- Сейчас учителя боятся лишний раз повысить голос, они все запуганные, потому что все встают на сторону детей, которые что хотят, то и делают, и чувствуют, что учитель, как обслуживающий персонал. Вы не сталкивались с таким отношением?
- У каждого, наверное, был учитель-физкультурник, который давал подзатыльник, трудовик, который линейкой бил по рукам. Я как ребенок, родившийся в СССР, все это знаю. Авторитет учителя был сильным, и все понимали, что, если он приложил руку, то это не унижение и не телесное наказание, а стимул подумать, что ты что-то сделал не так. Сейчас другие времена: и косой взгляд, и лишнее слово может восприниматься гипертрофированно и ребенком, и родителями. Но важно говорить о балансе – педагогическая этика превыше всего. Можно объяснить ребенку все, что угодно, не используя физическую силу и не прибегая к унижению – все можно объяснить и сказать доходчиво. Повышение голоса и насилие – это все-таки не способ достучаться до мозга и сердца ребенка.
Часто возникают такие ситуации, когда дети провоцируют учителей, очень часто дети это делают, потому что научены родителями. Общая культура общения в обществе снизилась, я это только так могу объяснить. Это не потому, что к учителю такое отношение, а просто общее снижение культуры. Если учитель уважает ребенка, как личность, то даже самый невоспитанный подросток никогда не позволит себе унизить учителя, оскорбить его, снять на камеру. Важно помнить, что мы задаем тон, мы показываем ребенку пример культурного поведения.
- Есть выражение: «К человеку относятся так, как он позволяет к себе относиться».
- Да, каждое слово, действие учителя должно быть взвешено. Он образец для поведения.
- Как Вы относитесь к ЕГЭ? Натаскивают ли на ЕГЭ учеников специально? Является ли это для Вас критерием оценки?
- Это сложный вопрос, который постоянно обсуждается. Это был способ дать равные возможности оценить знания для поступления в вуз. Но это не комплексная оценка знаний, потому что ЕГЭ пишется в письменной форме, оценить речь ребенка, нить его рассуждений, логику в этом случае очень сложно. Прежде чем принять работу, организатор внимательно изучает работу ребенка, чтобы техническая сторона не подвела.
Да, конечно, ЕГЭ представляет собой натаскивание. Изучая структуру, подстраиваясь под нее, мы отключаем возможность ребенка мыслить шире. Насколько баллы дают показатель знаний в предмете, мне сложно сказать. Говорят и о плюсах, и о недостатках и продолжают об этом говорить. Иногда вносятся определенные коррективы в попытках усовершенствовать систему. Говорить об ее эффективности и универсальности на сто процентов не возьмется никто. Я училась немного в другие времена, мы сдавали экзамен внутри школы, готовились не меньше. Там было комплексное исследование – это и письменное задание, и устное собеседование, это и живая беседа, когда эксперт задает вопросы, в том числе дополнительные, где-то от темы уйдут и так далее. Мне казалось, что такая система очень хорошо работала. Сейчас дети тратят много сил и времени, родители тратят средства, чтобы подготовиться, получается определенный результат. Но очень часто говорят, что знаний нет, умнее не становятся, знания непрочные. Возьмите любого человека, кто в СССР воспитывался – это было разностороннее развитие, которое сквозь года никуда не пропадает. А у современного поколения есть такая вещь: экзамен сдали, на следующий день мозг избавился от этой информации.
- И мы скоро приблизимся к среднестатистическому американскому обывателю, который даже страны путает. Это также говорит о культуре? Вы, как советник министра, будете бороться за то, чтобы наша система образования стала хотя бы немножко похожей по качеству на советскую систему?
- Да, нужно будет оценить все эти моменты. Когда есть возможность обсуждать это именно в учительских сообществах, можно много плюсов и минусов найти, потом это уже можно оформлять в обращения.
- Кроме сайта, у вас есть какие-нибудь соцсети?
- Есть, но они, скорее, личные. «Учитель года» – это потрясающая площадка, где практически все единомышленники. Мы обсуждали разные проблемы при встречах, просто в бытовой форме или на встрече с Сергеем Сергеевичем. Не хватает таких форм взаимодействия, когда мы можем между собой открыто и напрямую обсуждать наши проблемы. Кроме нас, в образовательном процессе еще есть дети, родители. В конкурсе есть попытка включить их в процесс популяризации профессии, потому что наряду с жюри решение принимает еще и родительское и детское жюри. Это отрадно, потому что оценка педагогами и экспертами – это замечательно, но у нас есть более серьезный и притязательный зритель.
- А Вы не боитесь потерять профессию в ближайшем будущем? Сейчас в интернете десятки курсов английского языка, даже бесплатные курсы.
- Абсолютно не боюсь. Да, пандемия открыла огромные возможности для дистанционного общения с использованием информационных технологий. Сейчас курсы изучения языков в интернете находятся на первом месте по востребованности, но учителя в школе никто не заменит, никакой дистанционный формат, это никак не компенсирует живого общения в передаче знаний. Что касается языка – изучение через интернет, с носителем – это замечательно, но изучать язык на уровне курсов, общения можно, только когда есть определенная база, которая закладывается в школе.
- Трагедия в 175-й гимназии всколыхнула всю страну. Сейчас, общаясь с учителями и с психологами, пришли к выводу, что недостаточно внимания уделяется психологическому общению, наблюдению за детьми в школах. Это можно понять только в классе, в коллективе. Вы замечали на своих уроках такие моменты? Я не имею в виду, что ученик возьмет пистолет, а вот что-то не то в нем, что нужно помочь?
- В работе каждого учителя были и есть дети, которые требуют определенного внимания или в которых есть тревожные признаки. Иногда ребенок может высказать нетерпимость по отношению к какому-то факту, например, к историческому событию. Это стоит «раскрутить», спросить, почему он так думает. Очень важно понимать и видеть его психологическое состояние. Ребенок как открытая книга: негативные эмоции, пренебрежительное отношение к сверстникам, какие-то националистические моменты – это невозможно не видеть. Быть тихим и замкнутым – это еще один признак психологического дискомфорта. Дети, закрытые и зацикленные на своих эмоциях, не выражают свои чувства – это противоестественно, и это тоже признак.
- Кто должен это вскрывать? Вы, как учитель-предметник, или классный руководитель, может, школьный психолог? Где здесь пробелы?
- Это не появляется внезапно. На уровне начальной школы, если учитель действительно внимателен к детям, он может распознать это. Учителя-предметники видят детей эпизодически, но определенные выводы об их психологическом комфорте, их психотипе можно сделать. В школах проводится психологическая диагностика. Думаю, эти тревожные признаки проявляются, просто у учителей не всегда хватает времени. То, как ребенок ведет себя в коллективе, показывает, как он будет реализовываться в обществе.
- Что Вы почувствовали, когда узнали об этой трагедии?
- Это был жуткий страх, в первую очередь, за своих детей, за свой класс. Я в это время находилась, к сожалению, не в Казани, у меня была командировка в Нижний Новгород. Было жутко втройне, так как мне нужно было срочно координировать ситуацию в школе, общаться с родителями на расстоянии, нужно было решить, как поступить с собственными детьми – они у меня в разных школах учатся. Мы первые новости получили из интернета, нам сначала показалось, что это фейк. Мы хотели, чтобы это был фейк. Были паника и страх.
- Сейчас на уроках в школе Вы чувствуете себя в безопасности?
- Да, сейчас этот острый период прошел, но у меня кабинет на первом этаже. Когда я вернулась из командировки, я подошла к окну и посмотрела, насколько высоко или невысоко. Когда были учения, все было слаженно. По крайней мере, мы знали, что делать. Очень жаль, что это привело к таким жертвам.
- Вы разрешаете детям пользоваться телефонами на уроках?
- Телефоны на моих уроках дети не используют. Мы говорим о том, что это отвлекающий фактор. Я всегда говорю, что телефон должен быть в сумке на беззвучном режиме. Его функция – передавать важную информацию родителям и так далее. Бывали случаи, когда необходимо было воспользоваться, но это единично. Роспотребнадзор запретил использование телефонов не в качестве гаджетов, гаджеты можно, но должен быть соблюден размер экрана, телефон в нормы не попадает.
- В Китае посещение детьми соцсетей ограничивается нормативами. Как Вы считаете, соцсети – это бич сегодняшнего времени или отдушина?
- Это огромные перспективы для ребенка в плане общения, получения информации. Но контент соцсетей сегодня настолько не регулируется, что там больше негативной информации любого формата, любой формы. Это кладезь негатива, на мой взгляд. Стоит только набрать в поисковике: начиная от «Как собрать взрывное устройство» до «Как причинить себе вред» – все доступно. Если дети слышат о чем-то негативном, они хотят узнать, почему, как так вышло, хотят погрузиться в этот момент. Задача современных школ, учителя – показать детям, как работать с информацией, как относиться к ней критически, не принимать на веру то, что он видит. Об этом говорили и на прямой линии с президентом России и с Сергеем Сергеевичем Кравцовым. Государство обязательно должно регулировать интернет-ресурсы, должны быть определенные контент, платформы, рекомендованные Министерством образования, которые можно использовать без страха и в школе, и родителям, и детям. Я бы пошла по китайскому пути.
Моей дочке 10 лет, у нее телефон только для того, чтобы звонить, интернета нет. Интернетом она пользуется из дома в моем присутствии в учебных целях. Можно по времени ограничивать, но лучше по качеству – запретить бесполезное, это научит детей выбирать контент. Необходимо, наверное, ввести предмет «Информационная гигиена», подобного предмета не существует, это только в рамках классных часов. Может быть, даже не включать это в учебный план в качестве урока, а лучше сделать в качестве просветительской деятельности. Может, должен быть какой-то специалист в школе, который будет отвечать за интернет-безопасность.
- Как вам помогла 122-я школа?
- Традиции школы, ее история задают определенный тон. Учитель внутри этой школы должен соответствовать статусу, традициям. Это дает стимул самосовершенствоваться – профессиональный коллектив, много одаренных детей, это задает планку, и это была отличная база для участия в конкурсе. При подготовке я обращалась за опытом к коллегам, потому что в гимназии есть призеры республиканского этапа, много учителей, которые сами проходили конкурс и могут оказать консультативную помощь. Директор всегда поддерживает. Сама эта атмосфера школы – семейная, традиционная – поддержка педагогов и администрации – это, конечно, очень важный фактор.
- Какой должна быть современная школа?
- Школы должны быть разные и по желаниям, и по целям детей и родителей. Это классическое традиционное образование, в котором есть место модернизации, современным технологиям и так далее. В нашей гимназии есть баланс. Школа «Адымнар», я считаю, – это показатель, как должна выглядеть современная школа. Там большие пространства, интересный подбор цветов, форма. Это возможность детям видеть, как пространство влияет на мышление, на творчество. У родителей в нашем городе есть возможность выбирать.
- Какие у вас дальше планы?
- Я не планирую уходить из профессии. Вероятно, откроются новые грани и возможности, но в последнее время у меня не было возможности углубленно погрузиться в свою работу именно учителя английского языка. Я сейчас хочу вернуться к педагогике полноценно. Есть чувство недореализованности из-за того, что я последний год была занята конкурсом. Сначала у меня будет период реабилитации, а потом уже появятся какие-то новые планы.