Руководитель Государственного камерного хора РТ: «Человек должен испытать гамму чувств на концерте»

– Здравствуйте, Миляуша Амировна! Вы помните тот момент, когда вы решили стать музыкантом?

– Честно говоря, я хотела этого столько, сколько существую на земле. В детстве у нас дома был трельяж, мне казалось, будто он похож на пианино, я сидела и завывала. Наверное, поэтому папа взял в кредит пианино, глядя как я сутками пела.

– Мне кажется, по-другому и быть не могло. Вы не так давно вернулись с конкурса «Ну-ка, все вместе! Хором». Ваш коллектив там занял почетное 3 место. Для вас это поражение или победа?

– Знаете, все эти места – это все настолько условно. Кто-то сказал: «Государственный хор не смог победить самодеятельность и детей». Можно и так смотреть, но это было шоу, которое должно было показать разнообразную Россию. Причем в азарте и одаренности музыкой профессиональные музыканты даже уступают самодеятельности. Но мы с самого начала задали очень высокую исполнительскую планку. На наши выступления люди ярко реагировали. Поэтому какие места? Я категорически возражаю против сравнительных позиций. В музыке состязания невозможны. Со временем никто не будет помнить, кто именно занял первое место, но хор из Татарстана будут. Вчера мне написали девушки, которые сидели в «Сотне», сказали, что едут на наш концерт в Казань. 

– Когда в детстве я слышал словосочетание «хоровое пение», на меня это наводило какую-то смертельную тоску. Но выступление вашего хора – это представление, которое можно по эмоциям и темпераменту сравнить с концертом рок-звезды или эстрадной звезды. Вы сознательно делаете шоу?

– Абсолютно, и всегда к этому шла. Когда я создавала хор, взяла на себя обязательства никогда не выходить со сцены без крика «браво». Если так случается, что никто этого не крикнул, значит, этот концерт потерян. Мы никогда не делаем так, чтобы это кричал, например, замдиректора. Когда случается минута тишины, а потом слышишь тихое «браво», понимаешь, что сегодняшнее соревнование сама с собой я выполнила.

– Шоу для того, чтобы привлечь зрителя?

– Нет такого, чтобы я села и начала шоуменить. Идеи приходят, например, утром после просмотра фильма.

– В творческой среде друзей не бывает. Наверняка, представители академических школ упрекают вас в том, что вы идете на поводу у публики, ведь настоящий артист должен вести за собой. Что вы им отвечаете?

– Кто-то мне в соцсетях написал: «Как всегда сделали среднестатистическому слушателю». Единственное, что я ненавижу в академической среде, – это высокомерие и неуважение к среднестатистическому слушателю. Я невероятно уважаю его. Я училась, работаю и получаю зарплату для того, чтобы среднестатистическому человеку было хорошо. Человек должен испытать гамму чувств на концерте. Должен понимать, что с ним разговаривают простые люди, такие же, как он, и в то же время они могут что-то такое, до чего он пока не дотягивает.

– Мне как среднестатистическому зрителю у вас все нравится. Я прихожу смотреть представление. И мне, помимо аудиопредставления, нужна визуальная картинка. То, что делаете вы, это как раз сочетание того и другого.

– Я была на концерте «Всенощное бдение», очень приветствую, что у нас было исполнено такое значительное произведение. Автор этого концерта сказал, что они сознательно не делали видеоряда, чтобы в воображении у человека рождались картины. Я, в свою очередь, тоже делала такое, когда было погружение не в действо, а в собственное нутро и сознание, затемняла зал, мы пели концерт в полной темноте, чтобы человек был погружен в свои мысли. Но тем не менее сейчас возникает такая ситуация, что человек даже смотреть и рассматривать разучивается, он привык к какому-то мельканию, клиповое мышление. Мы оставили визуальный ряд, но используем какие-то медленные формы, чтобы можно было вглядеться, рассмотреть детали. Я настаиваю на том, чтобы были задействованы все органы чувств.

– Миляуша Амировна, мы уже говорили, что ваш хор – это уникальный коллектив. Но меня как человека, который в детстве пел в хоре, интересовал вопрос. Человек идет на сцену, чтобы самовыразиться, а самовыражение – это больше про индивидуальность, а в хоре свое «я» нужно растворить.

– Не надо. В нашем направлении есть уникальные вещи. Это касается и сохранения индивидуальности. Когда людей много со своими индивидуальностями, но они одинаково связаны пространством, – это и есть наша уникальность. Слушателям хорошо не от того, что мы веселые песни поем, а потому что у нас звук, который сразу «обнимает». Он гладит по руке, на душе становится хорошо – это вокальная техника, обертоновое пение. Чем больше индивидуальности, тем более богатый звук. Нужно вытаскивать индивидуальность, находить ее как отпечатки пальцев. Каждый участник хора может стать солистом. У нас из 32 поющих единиц не наберется даже пару тройку тех, кто ни разу не пел соло.

– Сейчас все жалуются на нехватку кадров, для культуры это тоже свойственно. Вы сталкиваетесь с кадровой проблемой?

– Проблема такая есть, но я не переживаю по этому поводу. Конечно, зарплата всегда оставляет желать лучшего, она большой не бывает, особенно в области культуры. Но обидно, что у нас очень ценятся инструменталисты, а артисты хора не очень. И всегда было такое. Сейчас мы начали расправлять спины, я вижу, как ребята круто поют, они выходят из любого положения и захватывают публику. Считаю, что они все у меня шедевральные. Например, Ксюша Романова только начинает петь, а ей уже кричат «браво», у нее уже своя публика, ее любят. У нее есть и свои ученики. А у Салавата Шафикова такой сладкий тембр голоса, он для любого оперного театра будет за счастье. Денис Хан-Баба раньше работал у нас в хоре, потом поехал в Москву в ансамбль Александрова, его там схватили с удовольствием.

– У вас не бывает профессиональной ревности?

– Нет, я радуюсь. Понятно, что каждый раз кажется, что тот, кто с тобой поет, самый лучший, и лучше него уже не придет. Но придут новые люди, будем изобретать новое, пока у меня есть силы. Я думаю, все будет хорошо.

– Вы были автором проекта «Лучшие голоса Казани», в котором на профессиональную сцену могли выйти представители самодеятельности. Сейчас этот проект действует?

– Этот проект длиной в жизнь. Можно все время набирать таланты. У меня в жизни был такой случай. Ко мне на улице подошла красивая женщина в возрасте, когда мы фотографировались, она предложила как-нибудь поговорить. Потом пришла с авоськой апельсинов и банкой грибов. Я сразу напряглась, подумала, к чему это меня обязывает. Потом она как запела, я аж с кресла сползла. Она пела одну из сложнейших татарских песен низким грудным красивым голосом. Я просто обалдела. Тут же сделала для нее песню. Она спела с нами на одном из концертов. Она вышла в костюме, который сама придумала, в костюме татарской воительницы. Это была красота! К сожалению, она ушла, 40 дней недавно было. Она восхищала меня.

– Любого человека можно научить петь?

– Интонировать, попадать в звуки, создать координацию между слухом и голосом можно научить, дать набор богатства тембра нет, это зависит от антропометрии, от устройства черепа. Петь надо в любом случае. Сейчас мне многие присылают свои записи, я всегда охотно отвечаю. Мне показывают свои хоровые коллективы, спрашивают совета. Если кому-то это поможет, я буду счастлива.

– Давайте поговорим про политику. Многие из ваших коллег молчат, а вы сразу четко обозначили свою политическую позицию. Вы играли в тех концертах, которые пробуждали чувства любви и уважения к своей родине.

– Я начисто лишена какой-то политической смекалки. У меня есть только искренность, не могу изображать чего-то придуманного. Ненавижу войну. Самая большая моя мечта, чтобы мы сели договариваться. Я не могу оценивать политическую ситуацию. Прожила огромную жизнь, видала даже Хрущева, времена, когда хотелось свободы, пережила эти жуткие перемены, когда нечего было есть. Помню, когда Путин пришел к власти. Это было 9 мая, тогда я вдруг услышала, как мужской хор стал петь акапельно в унисон гимн страны. Я слышу величие России через музыку. И это не та Россия, которую мы видим по телевизору, а та, которую я чувствую кожей. Я вижу, какая великая русская музыка, какие великие Прокофьев, Шостакович.

– Сейчас в мире есть такая тенденция, как культура отмены. Что думаете по этому поводу?

– Нет никакой отмены. Мы ничего не отменяем. Я как пела украинские песни на концертах, так и пою. Мы не должны отменять хоть что-нибудь в мировой музыкальной культуре. Наступит время, когда мы будем жить мирно. Я планирую выходить к народу и петь песни. Мы уже выступали в Луганске. На концерте были кадеты, дети, сироты. Они вместе с нами пели и танцевали.

– На выборы пойдете?

– Я на выборы всегда хожу. Во-первых, я – руководитель государственного коллектива, не могу не пойти на выборы. Я прожила большую жизнь, пережила голодные времена. И хоть песню «Перемен» люблю, но их не хочу.

– Как вы думаете, что от вас сейчас хотят слышать люди?

– Любовь.

– Прекрасное завершение программы, спасибо вам большое! Было очень приятно познакомиться с вами лично!

– Спасибо вам!

Подписывайтесь на наши Telegram-канал, YouTube-канал, группы в VK и Одноклассниках и следите за актуальными новостями.

Если вы стали очевидцем интересного события, сообщите об этом нашим журналистам: info@tatarstan24.tv или +7 900 321 77 22.